Везде
Исследование способностей руководителя научного коллектива в истории советской психологии
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Исследование способностей руководителя научного коллектива в истории советской психологии
Аннотация
Код статьи
S020595920023646-6-1
DOI
10.31857/S020595920023646-6
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Артемьева Ольга Аркадьевна 
ORCID: 0000-0002-0093-0166
Должность: Профессор кафедры социальной, экстремальной и пенитенциарной психологии
Аффилиация: Иркутский государственный университет
Адрес: Иркутск, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 1, Россия
Выпуск
Том 43 № 6
Страницы
66-75
Аннотация

По результатам анализа работ, выполненных в рамках социальной психологии науки, делается вывод о недостаточной разработанности проблемы способностей руководителей научных коллективов. Обосновываются возможности, представляются и обсуждаются результаты историко-психологического контент-аналитического исследования свидетельств о личности и научном творчестве ведущих организаторов советской психологической науки. На материале воспоминаний учеников и коллег Г.И. Челпанова, В.М. Бехтерева, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и Б.Г. Ананьева выделены виды способностей руководителя научного коллектива. Предложена модель, включающая пять видов способностей, составляющих два блока, связанные, во–первых, с порождением нового научного знания (умственные и творческие способности), а, во–вторых, с организацией социально-ценной деятельности научного коллектива (педагогические, организаторские и морально-этические способности). Получены данные, свидетельствующие в пользу ведущего значения творческих способностей руководителей советских психологов для реализации ими исследовательского и организационного блоков ролевого поведения в научном коллективе. Выявлено, что значительное внимание в свидетельствах учеников и коллег уделяется педагогическим и морально-этическим способностям ведущих организаторов отечественной психологической науки. Советские психологи обретали в своих научных руководителях нравственный идеал, вдохновлявший, направлявший и объединявший их на основе ценностей социальной и личной ответственности ученого перед коллективом.

Ключевые слова
социальная психология науки, история психологии, способности научного руководителя, советская психология, история советской психологии, научный коллектив
Источник финансирования
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 20-013-00675.
Классификатор
Дата публикации
22.12.2022
Всего подписок
8
Всего просмотров
354
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
970 руб. / 16.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2022 год
Преимущества сервисов
4365 руб. / 87.0 SU
1 В условиях большой науки, вызовов новой технологической революции и академической мобильности молодых ученых личность и организаторские способности руководителей научных коллективов являются одним из ресурсов укрепления кадрового потенциала и обеспечения эффективной организации научной деятельности в стране. Эта проблема имеет, в первую очередь, социально-психологический характер и входит в предметную область, прежде всего, социальной психологии науки.
2 Вместе с тем изучение способностей руководителей научных коллективов является одной из наименее разработанных областей психологического исследования науки. В работах М.Г. Ярошевского и его учеников, в частности, В.П. Карцева, Г.Ю. Мошковой, А.В. Юревича, отмечается значение руководителя для обеспечения эффективности коллективной научной деятельности, его участия в создании и выборе исследовательской программы для научной группы; важность общения членов коллектива с научным руководителем, его творческий, мотивационный и педагогический потенциал; значение общения типа “учитель–ученик” [1; 14; 30].
3 В ходе опросов, проведенных среди ученых в поздний советский период, выявлены качества лидера высокопродуктивной научной группы. Среди них широкий кругозор, “большая эрудиция”, научный авторитет, “способность к генерированию идей”, “ценных знаний и навыков”, умение “адекватно представлять своеобразие психического склада руководимых ими людей” [14, с. 63–64]. В 1980-х гг. только 10% ученых говорили о значении эмоциональных и моральных качеств руководителя, таких как уравновешенность, тактичность, “умение понимать подчиненных” [3, с. 114]. Уже в постсоветские годы среди ожиданий в отношении руководителей науки стали отмечать их умение получать коллективные гранты и не вмешиваться в личные дела сотрудников, позволять зарабатывать “на стороне” [30].
4 В зарубежных работах по социальной психологии науки проблема способностей научных руководителей также остается мало разработанной. В известной и наиболее цитируемой коллективной монографии американских ученых “Социальная психология науки” под редакцией У. Шедиша (William R. Shadish) и С. Фуллера (Steve Fuller) обсуждаются данные преимущественно экспериментальных исследований. В центре внимания находятся проблемы социальной перцепции, атрибуции, социальных установок и их изменения, социальной мотивации, социального влияния, конформизма, межгрупповых отношений в науке. Несмотря на участие в подготовке монографии 17 авторов из разных исследовательских центров, ее редакторам приходится констатировать, что за рамками рассмотрения остался ряд социально-психологических проблем науки, в частности, альтруизма, использования языка, власти, массовой коммуникации, девиаций, а также проблема лидерства [36, с. 19], а, следовательно, и проблема способностей научного руководителя.
5 В целом современные работы по социальной психологии науки отличаются вниманием, уделяемым личности ученого, ее качествам, когнитивным процессам, взаимодействиям и самоорганизации [33; 34]. В этом контексте в обобщающих работах известного социального психолога науки Г. Фейста (Gregory J. Feist) учителя и научные руководители представляются им, прежде всего, как социальные и групповые “силы”, снижающие порог научного интереса и таланта ученых, необходимого для эффективной научной деятельности [35].
6 Таким образом, в рамках социально-психологических исследований научного творчества в основном изучаются личность и способности отдельного ученого. При этом способности научного руководителя обычно остаются за рамками эмпирического и экспериментального изучения.
7 Между тем, уникальные историко-психологические материалы, в которых представлены факты, характеризующие особенности личности и деятельности выдающихся ученых, в том числе организаторов науки, открывают возможности исследования способностей руководителей ведущих научных коллективов. Одна из первых попыток такого рода исследований в ходе психологического анализа профессии, “рассмотрения профессиональной деятельности ученого” [26, с. 126] предпринята К.А. Рамулем. Автором выделены некоторые способности и качества личности ученого, важные для осуществления им научно-исследовательской деятельности. Среди них: отдельные черты личности, такие как энтузиазм, прилежание, дисциплинированность, способность к критике и самокритике, а также “спонтанная любознательность” [26, с. 126], способность продолжительное время заниматься решением одной проблемы, сравнительно высокая степень научной одаренности, “беспристрастие” к предмету исследования. Кроме того называется “умение ладить” или “способность уживаться с другими людьми” [26, с. 130], которую можно назвать способностью к сотрудничеству, важной для ученых, занятых руководящей и педагогической работой.
8 Сейчас, спустя полтора века развития экспериментальной психологии, исследователю доступен обширный материал о личности и деятельности выдающихся психологов, в том числе организаторов науки. В распоряжении историков находится значительный объем юбилейных статей и некрологов, посвященных организаторам психологической науки. Преимуществом таких описаний является изображение ученого через характеристики, проявившиеся в научной деятельности.
9 О важности обращения к реальному опыту научного творчества “в естественной среде” пишут современные психологи-исследователи [1, с. 168]. Предметный анализ способностей ученого, отмеченных свидетелями на страницах документов прошлого, позволяет, насколько возможно, приблизиться к выделению способностей, важных для осуществления и организации научной деятельности. Более того, можно ожидать, что в публикациях учеников-психологов, обладающих, в силу профессии, развитыми навыками социальной перцепции, содержатся более обширные сведения о личности и, конкретно, способностях их научных руководителей. При этом, несмотря на имеющийся объем, доступность и уникальные возможности анализа таких источников, систематизация представленных в них данных о способностях руководителей научных коллективов до сих пор не становилась целью самостоятельного научного исследования.
10

МЕТОД И МАТЕРИАЛЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
11 Представленные рассуждения определили логику проведенного исследования. Его теоретико-методологическую основу составили: программно-ролевой подход к анализу научной деятельности М.Г. Ярошевского; источниковедческий подход в истории психологии, представления о многоуровневой системе опосредствования психологического познания В.А. Кольцовой; теория коллектива А.В. Петровского; уровневая субъектная концепция социально-психологической детерминации развития психологии О.А. Артемьевой.
12 С целью выделения способностей руководителей ведущих научных коллективов проведен контент-анализ историко-психологических документов личного и общественного характера. Для реализации принципов полноты, комплексности и репрезентативности в источниковую базу исследования включены 46 источников: письменные документы личного характера (автобиографии, воспоминания учеников, родственников и коллег; благодарности и приветствия по случаю юбилея; стенограммы интервью и мемориальных выступлений коллег); материалы, содержащие анализ научной деятельности и творческого пути ученых, подготовленные современниками (предисловия, вступительные статьи и послесловия к изданиям научных трудов и лекций; историко-психологические работы). Это позволило применить процедуру триангуляции разных видов качественных данных и тем самым повысить объективность полученных результатов.
13 В выборку вошли ведущие ученые-организаторы научных коллективов, представляющих основные центры развития советской психологической науки в первой половине ХХ века. В частности, организатор и директор Психоневрологического института и Института по изучению мозга В.М. Бехтерев; основатель и директор Психологического института при Московском университете Г.И. Челпанов; организатор и научный руководитель психологических лабораторий Экспериментального дефектологического института Л.С. Выготский; директор Института психологии АПН РСФСР, заведующий сектором философских проблем психологии Института философии АН СССР С.Л. Рубинштейн; заведующий секторами психологии Института мозга им. В.М. Бехтерева и Ленинградского НИИ педагогики Б.Г. Ананьев.
14 На основе представлений о блоках ролевого поведения членов научного коллектива [31] в качестве категорий контент-анализа были выделены способности, определяющие ролевое поведение руководителя: во-первых, ответственные за реализацию исследовательского блока (категория А) и, во-вторых, обеспечивающие выполнение организаторского блока (категория В). По результатам пилотажного кодирования документов данные категории уточнены. Выделены подкатегории, использованные для кодирования всего массива документов: 1) умственные способности (подкатегория А1); 2) творческие способности (подкатегория А2); 3) организаторские способности (подкатегория В1); 4) педагогические способности (подкатегория В2). В ходе сравнительного анализа историко-психологических материалов о личности и научном творчестве ведущих организаторов психологической науки учитывались случаи выявления категорий и семантическое соответствие индикаторов категориям.
15

ВИДЫ СПОСОБНОСТЕЙ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ВЕДУЩИХ НАУЧНЫХ КОЛЛЕКТИВОВ
16 Анализа документов позволил обнаружить упоминание всех выделенных категорий по отношению к каждому из ученых. Наиболее ожидаемым было упоминание об умственных способностях ведущих организаторов науки. Проанализированные материалы содержат указания на высокий уровень эрудиции научных руководителей, их способностей к анализу, синтезу, обобщению, абстрагированию и т.п. Так, например, при контент-анализе работ, посвященных научному творчеству В.М. Бехтерева, обнаружены свидетельства наличия у ученого “исключительной наблюдательности” [22, с. 66], “уменья быстро ориентироваться в самых различных вопросах, схватывать самое существенное, делать широкие и ценные обобщения” [24, с. 49] и т.п.
17 О С.Л. Рубинштейне современники говорили как о “человеке, поднявшемся на почти недосягаемую интеллектуальную высоту”, «с “глубоким умом”» [27, с. 325], “обширнейшей эрудицией” [27, с. 323], с “очевидным превосходством его интеллекта и эрудиции” [23, с. 310] и “удивительной внимательностью к чужой мысли, к ее возможностям, к трудностям в ее исполнении” [4, с. 316].
18 Умственные способности руководителя являются залогом не только собственной продуктивной научной деятельности, но и возможности увлекать научным поиском молодых ученых. Научный руководитель определяет направление поиска для каждого из членов коллектива, консультирует при выборе методологических основ и методов исследования, участвует в интерпретации результатов. Для того, чтобы быть надежной опорой на всех этих этапах, он сам должен обладать необходимыми способностями и знаниями, нередко “дарить” свои идеи ученикам. Так, Д.Б. Эльконин вспоминал о “чрезвычайной идейной щедрости” (Цит. по: [9, с. 163]) Л.С. Выготского, о его умении поддержать, выделить в мысли ученика ценное и, вместе с тем, обогатить собственными идеями. Т.А. Власова, Р.Е. Левина, Н.Г. Морозова и М.С. Певзнер соглашались в том, что их учитель “щедро делился” своими мыслями и идеями, “порой приписывая их самому исследователю, как бы дарил их” (Цит. по: [9, с. 227–228]).
19 Схожим образом описывает Е.А. Будилова “тон размышления”, с которым С.Л. Рубинштейн обсуждал идеи своих учеников: “Выделяя мысль своего собеседника-ученика или из контекста прочитанной его работы, или из только что высказанного им соображения, Сергей Леонидович развивал ее, задавал вопросы – и постепенно мысль углублялась” [7, с. 413–414]. Наконец, “эта мысль возвращалась аспиранту, который узнавал и не узнавал ее – так она обогащалась. Ободренный успехом аспирант обретал уверенность, которая рождала порыв к творческой работе” [7, с. 414].
20 Специфика научной деятельности не только как интеллектуальной, но и креативной отражается в выделении творческих способностей ученых-руководителей, обуславливающих эффективность выработки новых, творческих решений научных задач. Например, В.П. Осипов вспоминал о В.М. Бехтереве как о человеке с “творческой инициативой” [22, с. 39], чей “пытливый ум заставил его искать новых путей в науке” [22, с. 15].
21 Д.Б. Эльконин отмечал умение Л.С. Выготского “найти за каждой мыслью что-то новое, здоровое, прогрессивное” [29, с. 216]. Т.А. Власова, P.E. Левина, Н.Г. Морозова, М.С. Певзнер также вспоминали, как “каждый новый факт рождал у него новые мысли” (Цит. по: [9, с. 228]).
22 В своих воспоминаниях А.И. Розов говорил о С.Л. Рубинштейне как о человеке с “неисчерпанностью созидательного потенциала” [27, с. 330], книги которого “расковывают и стимулируют мысль, ориентируют на смелый подход в решении теоретических и методологических вопросов” [27, с. 324–325]. Таким образом, ученики и коллеги ведущих организаторов психологической науки выделяли их способности не только создавать новое знание, но и побуждать к этому других ученых.
23 Разумеется, выдающихся руководителей научных коллективов отличали выраженные организаторские способности. Например, говоря об исключительных организаторских способностях основателя первого психологического института в России Г.И. Челпанова, А.Н. Рыбников сравнивал его с “талантливым режиссером”, умеющим “великолепно дирижировать созданным им оркестром”, “подбирать людей, побудить их к работе, создать дружный коллектив” [28, с. 11].
24 Работа крупных исследовательских центров – научных институтов – предполагает привлечение сразу ряда коллективов, ученых с разными научными интересами. Поэтому, описывая деятельность ведущих организаторов ленинградской психологической науки В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева, знавшие их люди отмечали присущую им способность объединять членов различных коллективов. Так, В.Н. Мясищев писал, что “будучи выдающимся организатором, В.М. Бехтерев привлекал к себе широкий коллектив, на который он всегда опирался в своей работе” [21, с. 19]. В.П. Лисенкова говорила об умении Б.Г. Ананьева “организовывать деятельность не только тех научных коллективов, которыми он непосредственно руководил, но и деятельность коллективов других психологических учреждений Ленинграда, объединяя их в научный комплекс, решающий единую задачу построения общей теории индивидуально-психологического развития человека” [15, с. 137]. Н.А. Логинова также подчеркивала, что “Борис Герасимович всегда становился центром научной жизни. Он вовлекал своих сотрудников, психологов города и студентов в единый поток исследований по общему плану” [16, с. 27]. В своих воспоминаниях о С.Л. Рубинштейне М.Г. Ярошевский отмечал его “талант лидера, способного консолидировать исследователей различных направлений” [32, с. 290] – на базе Педагогического института им. А.И. Герцена, московского Института психологии или сектора философских проблем психологии Института философии АН СССР.
25 За реализацию одного из важнейших аспектов деятельности научного руководителя отвечают педагогические способности. Они могут иметь ключевое значение при выборе профессии его студентами, слушателями. Например, М.Г. Ярошевский признавался, что у него “и мысли бы не возникло сколько-нибудь серьезно изучать” психологическую науку, “если бы не довелось прослушать небольшой спецкурс”, прочитанный С.Л. Рубинштейном [32, с. 280]. Также, например, известно, что А.А. Бодалёв и Л.М. Веккер решили связать свою судьбу с психологической наукой под влиянием публичных лекций Б.Г. Ананьева [16].
26 Педагогические способности проявляются как при проведении лекций и практических занятий, так и в ходе индивидуальных консультаций. Как блестящего лектора вспоминают Л.С. Выготского, привлекавшего “десятки имен и высказываний”, “поразительно легко” переключавшегося “между темами разных лекций и задаваемых вопросов, сохраняя высокий теоретический уровень” (Цит. по: [9, с. 131]), “имея при себе не более, чем клочок бумаги с заметками” [19, с. 40]. По замечанию Т.А. Власовой, “ораторские способности” ее учителя, “сдержанная, но полная творческих мыслей и логически отшлифованная речь способны были на многие часы приковывать внимание слушателей. Его лекции, доклады были праздником торжества науки порой помещение института не позволяло вместить всех желающих” [8, с. 9]. По воспоминаниям современников, при чтении лекций В.М. Бехтеревым, например, в университете и окружной лечебнице Казани также “не хватало мест” (Цит. по: [20, с. 16]).
27 Свободное владение материалом при проведении университетских лекций отмечали и ученики С.Л. Рубинштейна: “Он читал не по письменному тексту, но размышляя и импровизируя” [32, с. 281]. Немаловажной для преподавателя психологии в советском институте довоенного периода была “способность работать в разных интеллектуальных режимах” [32, с. 284], умение “ориентироваться на уровень подготовки слушателей”, в частности, студенток первого курса с “благополучными анкетными данными” “из провинции”, “излагать материал хотя и несколько усложненный, но доступным им языком”, “доходчиво, с примерами из литературы”, “переходить с высоты философских обобщений к изложению, близкому к популярному” [32, с. 283].
28 Как о менее удачном лекторе свидетельствуют о Г.И. Челпанове. Один из его сотрудников Г.О. Гордон вспоминал о “банальности содержания” и недостаточном уровне “культуры”, проявившихся при чтении первой, после переезда из Киева, лекции профессора в Московском университете, “одобрительно” встреченной студентами, но вызвавшей “разочарование” у профессоров [11, с. 86]. Приехавший из Киева вместе со своим учителем, но позже отошедший от его позиций П.П. Блонский отмечал, что в своих лекциях Г.И. Челпанов “упрощал” мысли ученых, с которыми полемизировал, “читал он поверхностно, а в ряде случаев и тенденциозно” [5, с. 63]. А вот не изменивший учителю эмигрант В.В. Зеньковский вспоминал, что в те же годы “Челпанов выделился исключительным педагогическим талантом – в публичных лекциях, происходивших во всегда переполненном актовом зале Университета” [13, с. 244]. Однако, если оценки лекций Г.И. Челпанова и разнятся, об организованных им при Киевском и Московском университетах семинариях все современники вспоминают как о выдающихся. Проводившиеся в их ходе обсуждения философских работ и освоение методов экспериментального психологического исследования вызывали интерес и мотивировали учащихся. Очевидно, именно благодаря их организации Г.И. Челпанов снискал среди учеников славу “педагогического и организаторского таланта” [10, с. 11].
29 Действительно, обучение студентов и аспирантов – это не только лекции, но еще и личное общение, консультации, связанные со способностью наладить межличностное общение, направить и мотивировать молодого ученого. Поэтому, например, В.П. Осипов обращал внимание на “исключительную доступность” В.М. Бехтерева в отношениях с людьми и, особенно, со своими учениками [22, с. 18], а ведь их число измеряется тысячами. Е.А. Будилова отмечала способность С.Л. Рубинштейна похвалить так, “что его одобрение доставляло истинную радость и придавало силы для дальнейшей работы” [7, с. 413]. А Е.Ф. Рыбалко и А.А. Бодалёв вспоминали об умениях Б.Г. Ананьева–научного руководителя “зажечь идеей и предоставить полную самостоятельность, создать условия полной самореализации сил” (Цит. по: [17, с. 22]), сформировать “привычку искать или создавать незаезженный многократным употреблением методический инструментарий для изучения внутреннего мира человека” [6, с. 130–131].
30 И, конечно, руководитель научного коллектива как объединения ученых для выполнения социально-значимой деятельности, определяющей характер их межличностных отношений, должен быть воспитателем, нравственным авторитетом. Таким был Л.С. Выготский, воспитывавший “своими мыслями, суждениями, своим отношением к науке, к жизни, к людям” (Цит. по: [9, с. 226]). По воспоминаниям Н.Г. Морозовой, он создавал “вокруг себя необыкновенный моральный климат” (Цит. по: [9, с. 172]). В итоге, “люди, работавшие вместе, становились самыми близкими людьми, для которых каждый из этого коллектива готов был сделать все возможное, чтоб поддержать, прийти на помощь в работе и в жизни” [Там же]. О Г.И. Челпанове даже критиковавший его Г.О. Гордон писал, что “к ученикам своим Г.И. относился в высшей степени внимательно: всячески им помогал, тянул, выдвигал, – словом, был им верным другом” [11, с. 86].
31 Современники вспоминают о высоких моральных качествах организаторов советской психологической науки и образования. “Большое гражданское мужество” [32, с. 288], проявленное С.Л. Рубинштейном при организации работы Пединститута им. А.И. Герцена, проявилось в его заботе об учениках в блокадном Ленинграде в 1941–1942 гг. О его “человечности и благородстве”, «бескорыстном отношении к “чужому”, стороннему психологу» вспоминает В.С. Розов [27, с. 329]. Ю.И. Полянский называет Сергея Леонидовича “человеком большой души” [25, с. 295]. Следует отметить, что С.Л. Рубинштейн, как и В.М. Бехтерев, был депутатом Ленинградского (Петроградского) городского совета.
32 Общественная деятельность ученых – свидетельство их неравнодушия и вовлеченности в решение практических, социально значимых задач сограждан. В.Н. Мясищев видел в В.М. Бехтереве “ученого-общественника”, который “объединял в себе индивидуальные и общественные устремления, личное творчество с трудом на благо народа” [21, с. 20]. Н.А. Логинова также пишет о “больших организационных и общественных задатках”, которые “являются наиболее характерными особенностями деятельности Владимира Михайловича” [18, с. 71].
33 Жанр воспоминаний накладывает определенные ограничения на оценку способностей коллег и, тем более, учителей. Поэтому их основная ценность как материала проведенного исследования состояла в упоминании о конкретных способностях, а не их оценке. Вместе с тем обнаружение значительного объема данных позволило провести количественный этап контент-анализа и проследить тенденции в оценке способностей научных руководителей. Выявленные оценки способностей переводились в баллы. По три балла присваивалось, если все или большинство современников отмечали превосходную степень выраженности определенного вида способностей у ученого-руководителя; по два балла – когда о конкретном виде способностей, без превосходной степени, упоминали все авторы или же только некоторые, но в превосходной степени; по одному баллы – если о наличии определенных способностей упоминали только некоторые, но не все современники, а также, если обнаружены противоречивые оценки в степени выраженности способностей.
34 В результате, из пяти организаторов ведущих научных коллективов наиболее высокие оценки всех пяти видов способностей обнаружены в отношении В.М. Бехтерева (15 баллов), наименее – Г.И. Челпанова (8 баллов). При анализе негативных и низких оценок выдвинуты предположения о влиянии на них как личных пристрастий и опыта авторов, так и идеологического контекста развития науки. Так, например, оценки способностей Г.И. Челпанова советскими психологами и эмигрировавшими русскими философами, разнятся, местами до противоположности друг другу. В целом же критика, преимущественно идеологическая, научных взглядов Г.И. Челпанова и отстранение от руководства созданным им институтом, очевидно, определяет наименее высокие оценки разных видов его способностей современниками.
35

МОДЕЛЬ СПОСОБНОСТЕЙ РУКОВОДИТЕЛЯ НАУЧНОГО КОЛЛЕКТИВА
36 Результаты проведенного историко-психологического анализа соотносятся с данными отечественных исследований, проведенных в русле социальной психологии коллектива. В работах А.Л. Журавлёва, посвященных структуре личности руководителя трудового коллектива, выделены схожие подструктуры: “организаторских способностей”, “профессиональной компетентности”, которая в случае научной деятельности может быть сопоставлена с умственными и творческими способностями; “педагогических способностей” [12]. Четвертая подструктура – “морально-этических способностей” – соотносится с одним из аспектов выделенных нами “педагогических способностей”. Это качества научного руководителя как воспитателя, связанные с его способностью быть нравственным примером для членов коллектива.
37 Хотя современники ведущих организаторов психологии дословно не упоминают об этом виде способностей, представленные выше замечания об “общественных задатках” и “устремлениях”, “человечности и благородстве”, бескорыстии, умении создавать “необыкновенный моральный климат” руководителей научных коллективов дают основания для выделения не только собственно педагогических, воспитательных, но и морально-этических способностей. Данные способности приобретают особое значение в контексте изучения совместной деятельности ученых с позиций теории коллектива [2]. Нам представляется перспективным анализ коллективов советских психологов как организационно оформленных объединений ученых на основе общественно-значимых ценностей научного познания. Руководитель при этом выступает в качестве персонализированного носителя данных ценностей, ответственного за их реализацию в деятельности коллектива.
38 Таким образом, на основании результатов проведенного исследования можно предложить модель способностей руководителя научного коллектива. Модель включает в себя пять видов способностей, составляющих два блока, связанных с: 1) порождением нового научного знания (умственные и творческие способности); 2) организацией социально-ценной деятельности научного коллектива (педагогические, организаторские и морально-этические способности).
39 Выделенные блоки способностей соотносятся с ролевым ансамблем или ролевой триадой, выделенной М.Г. Ярошевским. Согласно автору, эффективность деятельности научного коллектива зависит от наличия в нем членов, способных выполнять роли “генератора идей”, “эрудита” и “критика” [31]. При этом от “генератора идей” требуются, прежде всего, творческие способности, а от “эрудита” и “критика” – умственные. В случае ролевого дефицита в коллективе руководитель, владеющий всеми ролями, способен его компенсировать, выполняя недостающую исследовательскую роль [3]. Так в ролевом поведении руководителя реализуется не только организационный, но и исследовательский блок поведения и способностей.
40 Таким образом, можно предположить, что эффективное руководство научным коллективом зависит от осуществления руководителем не только организационного блока ролевого поведения, то есть наличия у него организаторских и морально-этических способностей. Ученый-руководитель также обеспечивает реализацию исследовательского блока ролевого поведения, что требует от него обладания, во–первых, умственными способностями, позволяющими выполнять роли “эрудита” и “критика”, а, во–вторых, творческими способностями, развитыми у “генератора идей”.
41 Особенности воспоминаний и мемуаров как видов документов и заведомая неполнота массива изучаемых документов с возможными свидетельствами о творчестве и личности ученого не позволяют обоснованно определить какой-то наиболее часто упоминаемый вид способностей.
42 Предположительно, выделенные способности свойственны эффективным руководителям научных коллективов и в других областях знания, независимо от страны, культуры, пола и возраста руководителя. При этом, возможно, при изменении макро- и микросоциальных условий научной деятельности будет меняться степень востребованности разных видов способностей.
43 В силу ограниченной выборки мы не можем уверенно экстраполировать полученные результаты на более широкую совокупность ученых; для этого необходимо увеличить ее объем. Вместе с тем, проведенный контент-анализ позволяет выявить тенденции взаимосвязи выделяемых способностей руководителей. В оценках современников обнаружены значимые положительные взаимосвязи: 1) творческих способностей с педагогическими, морально-этическими и умственными (для всех r=0.87, значимо при р≤0.01); 2) умственных способностей с морально-этическими (r=1) и творческими (r=0.87); 3) педагогических способностей с творческими (r=0.87) и в меньшей степени – с умственными и морально-этическими (для обеих r=0.61, не значимо при р≤0.05). Показатели взаимосвязи с организаторскими способностями не значимы, составляют от -0.41 (для морально-этических и умственных способностей) до 0.17 (для педагогических способностей).
44 Полученные данные свидетельствуют о ведущем значении творческих способностей руководителей научных коллективов, которые, предположительно, обуславливают успех в педагогической и исследовательской деятельности ученых, бывших также нравственным идеалом для молодых сотрудников. Не выявлено значимых показателей взаимосвязи организаторских с другими видами способностей. Возможно, это обусловлено особенностями тех задач, которые стояли перед организаторами психологической науки в первой половине ХХ века. Необходимость решения не только собственно научных, в том числе прикладных, но и идеологических задач строительства советской марксистской психологии подчас выдвигала в число ведущих организаторов этого процесса психологов с менее выдающимися творческими, умственными и морально-этическими способностями.
45 Примечателен пример Г.И. Челпанова, когда высокая оценка организаторских способностей современниками не всегда совпадает по степени и знаку с оценками других видов способностей ученого. Можно предположить, что основные достижения Г.И. Челпанова как организатора приходятся на дореволюционный, “царский” период, а большая часть имеющихся свидетельств учеников и коллег подготовлена в поздний период его научной деятельности. Поэтому содержит оценку способностей организатора психологии с позиций их востребованности в новой советской России.
46

ВЫВОДЫ
47 Результаты контент-анализа историко-психологических документов позволяют выделить виды способностей ведущих организаторов науки, связанных с порождением нового научного знания и организацией социально-ценной деятельности научного коллектива. Это умственные, творческие, педагогические, организаторские и морально-этические способности. Получены данные, свидетельствующие в пользу ведущего значения творческих способностей руководителей советских психологов для реализации ими не только исследовательского, но и организационного блоков ролевого поведения в научном коллективе.
48 Значительное внимание в свидетельствах учеников и коллег уделяется педагогическим и морально-этическим способностям ведущих организаторов отечественной психологической науки. В своих воспоминаниях отечественные психологи представляют научных руководителей как нравственный идеал, вдохновлявший, направлявший и объединявший на основе ценностей социальной и личной ответственности ученого перед руководителем и членами научного коллектива, перед наукой и народом.
49 В условиях советской научной политики руководителями ведущих научных коллективов становились ученые, способные сплотить исследователей вокруг научно-исследовательской программы, нацеленной на выполнение социального заказа молодого советского государства. Историческая роль В.М. Бехтерева, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и других организаторов отечественной психологии в значительной степени связана с их способностями, позволившими создать не только условия научной деятельности для своих коллективов, но и новую науку, встроенную в становившуюся общественную систему СССР.

Библиография

1. Аллахвердян А.Г., Мошкова Г.Ю., Юревич А.В., Ярошевский М.Г. Психология науки. М.: Флинта, 1998.

2. Артемьева О.А. Научное сообщество как субъект научной деятельности // Психологический журнал. 2015. Т. 36. № 4. С. 67−75.

3. Белкин П.Г., Емельянов Н.Е., Иванов М.А. Социальная психология научного коллектива. М.: Наука, 1987.

4. Библер В.С. Две встречи с С.Л. Рубинштейном // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М.: Наука, 1989. С. 315−317.

5. Блонский П.П. Мои воспоминания. М.: Педагогика, 1971.

6. Бодалёв А.А. Психологическая наука глазами ветерана // Психологический журнал. 1998. № 5. С. 130−131.

7. Будилова Е.А. На рубеже веков: Очерки истории русской психологии конца XIX – начала XX века / Под общ. ред. В.И. Белопольского, А.Л. Журавлёва. М.: Изд-во “Институт психологии РАН”, 2019.

8. Власова Т.А. Выступление на заседании Ученого Совета НИИ дефектологии АПН РСФСР, посвященном 70-летию со дня рождения Л.С. Выготского // Архив НИИ дефектологии. 1966. Т. 27. № ХII.

9. Выгодская Г.Л., Лифанова Т.М. Лев Семенович Выготский. Жизнь. Деятельность. Штрихи к портрету. М.: Смысл, 1996.

10. Георгию Ивановичу Челпанову от участников его семинариев в Киеве и Москве: 1891−1916. Статьи по философии и психологии. М.: Т-во тип. А.И. Мамонтова, 1916.

11. Гордон Г.О. Из воспоминаний о Г.И. Челпанове // Вопросы психологии. 1995. № 1. С. 84−96.

12. Журавлёв А.Л. Роль личности руководителя в организации совместной деятельности коллектива // Совместная деятельность: методология, теория, практика. М.: Наука, 1988. С. 122−131.

13. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 тт. Л.: б.и., 1991. Т. 2. Ч. 1. 880 с.

14. Карцев В. П. Социальная психология науки и проблемы историко-научных исследований. М.: Наука, 1984.

15. Лисенкова В.П. Выдающийся советский психолог Б.Г. Ананьев (К 75-летию со дня рождения) // Вопросы психологии. 1982. № 6. С. 134−138.

16. Логинова Н.А. Антропологическая психология Бориса Ананьева. М.: Изд-во “Институт психологии РАН”, 2016.

17. Логинова Н.А. Б.Г. Ананьев как педагог высшей школы (к столетию со дня рождения) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 12. 2008. Вып. 1. С. 19−23.

18. Логинова Н.А. Опыт человекознания: История комплексного подхода в психологических школах В.М. Бехтерева и Б.Г. Ананьева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.

19. Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография / под ред. Е.Д. Хомской. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

20. Мунипов В.М. В.М. Бехтерев (1857−1927). М.: Медицина, 1969.

21. Мясищев В.Н. Вступительная статья // Бехтерев В.М. Избранные произведения (статьи и доклады). М.: Медгиз, 1954. С. 3−20.

22. Осипов В.П. Бехтерев. М.: Медгиз, 1947.

23. Петровский А.В. Короткие встречи // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М.: Наука, 1989. С. 310−315.

24. Пинес Л.Я. Описание мозга академика В.М. Бехтерева // Проблема борозд и извилин в морфологии мозга: сб. ст. / Под ред. Л.Я. Пинес. Л.: тип. им. Евг. Соколовой, 1934. С. 49−70.

25. Полянский Ю.И. Несколько слов о коллеге по пединституту // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М.: Наука, 1989. С. 294−295.

26. Рамуль К.А. О психологии ученого и в частности о психологии ученого-психолога // Вопросы психологии. 1965. № 6. С. 126−135.

27. Розов А.И. Взгляд со стороны // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М.: Наука, 1989. С. 322−330.

28. Рыбников Н.А. Из автобиографии Н.А. Рыбникова – одного из первых сотрудников психологического института // Вопросы психологии. 1994. № 1. С. 11−19.

29. Эльконин Д.Б. Из выступления на расширенном заседании Ученого Совета НИИ ОПП 14/XI 1966 г. // Архив НИИ ОПП АПН СССР. Ф. 82. Oп. 1. Ед. хр. 397.

30. Юревич А.В. Социальная психология научной деятельности. М.: Изд-во “Институт психологии РАН”, 2013.

31. Ярошевский М.Г. Программно-ролевой подход к исследованию научного коллектива // Вопросы психологии. 1978. № 3. С. 40−53.

32. Ярошевский М.Г. Четверть века с выдающимся психологом // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М.: Наука, 1989. С. 280−293.

33. Carré D. Towards a cultural psychology of science // Culture & Psychology. 2019. V. 25. No. 1. P. 3−32.

34. Creative Knowledge Environments. The Influences on Creativity in Research and Innovation / Ed. by S. Hemlin, C.M. Allwood & B. Martin. Cheltenham – Northampton: Edward Elgar Publishing, 2004.

35. Feist G.J. The psychology of scientific thought and behavior // The Psychologist. 2013. 26(12). P. 864−867.

36. The Social Psychology of Science / Ed. by W.R. Shadish, S. Fuller. N.Y. – L.: The Guilford Press, 1994.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести